Записки бывшего афериста, или Витязь в еврейской шкуре - Максим Камерер
Потом Боря погиб в автокатастрофе, мы с Набоковой снюхались -но ненадолго. Какая к черту любовь-если мы в койке ржали не переставая.
Начало отношений. Света впервые у меня, раздевается и:
— Я сейчас типа должна смущаться?
— А я типа должен возбуждаться от этого?
— Ыыыыы!
Потом она вышла за Ашота. Бандита армянского. Переехала к нему в дом. Пропала из тусы.
Созваниваемся:
— Куда пропала?
— Ашот ревнует.
— А ты? Не бунтуешь?
— Песни пою.
— ?
— (На мотив «Я родился ночью под забором. Урки окрестили меня вором») Я родился круглым идиотом. Мама назвала меня Ашотом. Вай-мама джан!
— Как он тебя терпит?
— А он как ты. Без самомнения. Ржет. вообще, чем обидчивее человек, тем тупее.
— Ну я, например, тупой и толстокожий…
— Ты-да. Может, мозги у тебя есть-но управляешься то ты пенисом. Так что их наличие-отсутствие в твоем случае не играет никакой роли.
— Не скучно?
— Не. У нас в подвале должники часто на цепи сидят. Я с ними бухаю. Очень умные люди попадаются.
— Умные люди ашотам не попадаются.
— Хорошо, интересные. Плюс, я наконец-таки диплом ИНяза получила. А то все не до того было.
— Тебе бы в Театральный.
— Пробовала.
— И?
— Меня теперь на порог никакого драмкружка не возьмут. Барто, сука, подсуропила.
— Чем тебе Агния Львовна не угодила-то?
— Прихожу я на творческий конкурс. Комиссия, какие-то актеры а посеред-пахан ихний. В благородных сединах с орлиным носом.
Чего я тогда Барто читать вздумала-понятия не имею. Может, пионерской нимфеточностью педофилов театральных растрогать решила. Но ошиблась адресом.
— ?
— А там большинство в приемной комиссии -задосуи. Причем этот козел седоватый-главный спец по юным сракам. Упорный мужелож. Полк юных дарований натянул и не останавливался на достигнутом. Краса и гордость театрального гей-движения. А тут я: ножки тоненьки, ручки тоненьки, сама наивность- и, мило дрожа голоском- мэтру с порога, с пионерским задором:
Фотограф — мастер Кузнецов —
Всегда любил снимать мальцов,
Он двух мальчишек рослых
Отлично снял на веслах.
Повисла зловещая тишина. Комиссия враз шушукаться перестала. А я осмелела: гляжу- слушают рты открыв-к мэтру обращаясь продолжаю:
И если в фотоателье
К нему вы подойдете,
Он может снять вас и в седле,
И даже в вертолете.
Но изменились времена.
Приходит девочка одна,
(я сделала книксен)
Народ начинает ржать. Мэтр краснеет. Ноздри его носа раздуваются. От восторга-как я, дурочка, думала.
Ведет за ручку братца:
— Скажите, есть у вас луна?
На ней хотим сниматься.
Кому-то становится плохо. У мэтра дрожит подбородок. Никем не останавливаемая, глядя в вылупленные глаза задолюба, продолжаю:
Он отвечает: — Извини,
Луны покамест нету… —
Пришли два школьника, они
Желают сесть в ракету.
Смеется мастер Кузнецов:
— Вот обслужи таких мальцов!
Дай им луну средь бела дня,
Сними их на ракете.
Ну и клиенты у меня —
Космические дети!
Дальше помню плохо. Повальная истерика в зале. Этот как заорет:
— ВООООООООООООННННН!
Да как в меня пепельницей запустит! Потом мню какие-то плачущие театралы вытащили в коридор и долго благодарили за доставленное удовольствие. Но о карьере актрисы забыть советовали. Теперь все гомосячье попппи-то есть лобби против меня навеки.
— АААААА!!! НАБОКОВА! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!!
Потом шлепнули Ашота и Света свинтила на пальму. В Дубай. Там чуть не села. Забила таксиста-пакистанца каблуком Лабутеновым до полусмерти. Тот Свету тактильно похвалить решил. Ну а там слово за слово и получи, сука. Переживала Светка страшно.
— Блядь! Об его зубы весь каблук ободрала! Урод! Я эти туфли из Парижа везла! Об какого-то сраного пакистанца! Такую вещь! Тьфу!
Эмиры саудовские пака посадили, но и Свету выдворили.
Встретились в Москве. Напились. Света вывалила на меня кучу привычных помоев. Поржали.
— Кстати-ты мне каждый раз обещаешь рассказать про Изабеллу и все никак. Колись-что это за страшная тайна из тьмы веков?
— Не, тут не в Изабелле дело было. В белом мерине и мужике. Понимаешь, я с детства была уверена, что за мной прискачет принц на белой лошадке. Абсолютно точно это знала. Как Ассоль. Вот не важно что быть не может-со мной это будет. И как то лет в 18 сижу на подоконнике, жду принца-5 утра, самое время для этого дела, и тут- ОН!
Подъезжает 600й, белый-аж сияет. оттуда мудик выходит-закачаешься! Точно принц! И верю что за мной и не верю! Обмерла вся. А он давай по окнам глазами шарить-точно меня ищет! Ну я поверила. Вскочила-машу ему! Вотона я! Бери-вези меня в свою страну, мой суженый!
А принц глазками пошарил-пошарил, никого не увидел, потом достал гидрант из штанов и как начал орошать окрестности! Такой напор! Чисто конь!
Минут 5 ссал не переставая. Ему б в пожарные. Потом потряс шлангом, сел в мерс и уехал. Оставив за спиной обоссаный двор и обосранные руины моей девичьей мечты. С тех пор я такая.
Потом мы с ней мастырили какие-то фальшивые бумаги, нужные для возвращения на пальму. Которую она крыла почем зря. И вода там тухлая и соседи-мудаки, но в Москве оставаться не хотела.
Таки вернулась в постылую чужбину. Жаль. Таких баб везде мало.
БЛЕСК И НИЩЕТА КАВКАЗСКИХ ПОНТОРЕЗОВ
Не устают меня радовать наши горнороссияне. Каждый звонок-праздник. Каждый приезд-карнавал. Танцы с бубнами и цыганочка с выходом. Для меня общение с ними-это испытание на крепость нервов. Ну и, если честно, отдушина. Я ведь хамло трамвайное.
Но.
Жене не нахамишь безнаказанно, дочке и подавно, работникам тоже чревато. Клиента облаять совестно-да и накладно. А натуру уже не переделать.
И вот тут «товарищи с востока, что танцуют жестоко» -просто дар судьбы.
Там можно резвиться сколько влезет-и ни одна эриния даже не шевельнется на насесте. Будет посиживать на яйцах, выклевывая блох из перьев-а на твое хамство и клюв не повернет.
Ибо, я уверен, что где-то в пещере Кавказа есть специальная школа. Местное население, подобно древним греческим царям, отводит своих отпрысков к горным педагогам. И там, среди сталагмитов, расписанных древними письменами, седобородые мудрые крючконосые Хароны учат смышленых черноглазых пиздюков древнему искусству -«Как заебать русского автомеханика»
Потому как не может быть случайностью то, что бы дети столь разных народов боролись за счастье абсолютно одинаковыми методами.
Тут видна единая школа.
Или придется удариться в мистику и признать коллективный разум горных племен.
Но это не наш метод.
Любопытнее всего, что все эти древние тайные заклинания действуют на русских мастеров с безотказностью удавокроличьего сюжета. Через полчаса гортанных визгов любой славянский слесарь готов продать жену в рабство, детей на органы, родителей на мясо, а самому приковаться к галерному веслу-лишь бы прекратить сию муку.
Видел не раз не без изумления затравленные глаза на чумазом лице, исполненном очей, налитых нечеловеческой мукой. (Эка завернул!)
И трагический стон- «Да отдай ему все!!! Вычти из моей зарплаты-ибо невыносимо сие!»
Для меня это кроличья жертвенность долгое время была загадкой, но потом я допер в чем причина. Дело в том, что камертон магических хачовских пассов настроен исключительно на уши потомков кривечей, древлян и вепся. Прошедшие известную survival game (40 лет шляемся по пустыне в поисках места без нефти) -приобретают к сим чарам наследственный иммунитет. Хачик может умереть от обезвоживания изойдя на слюни, я и ухом не поведу. Наоборот, развеселюсь несказанно.
— Экая ты ж занятная зверушка-будет думать еврейская тыковка. А ежели тя вот так подразнить? -Гы! А вот эдак?! -Гы-гы! А веточкой потыкать? Ух ты!
Брюнеты обычно долго не могут понять в чем дело-ибо на рыло я вполне гармонирую с окружаюшей природой. Семитские признаки, если и присутствовали при рождении -стерты об асфальт и отрихтованы автохтонами. Три раза ломаный нос потерял признаки жидовского отличия. Скотская жизнь и низменные страсти наложили такой глубокий отпечаток на некогда семитское лико, что оно напрочь потеряло национальную identity.
Что и вызывает у детей гор разрыв шаблона.
Приведу некоторые примеры.
Звонок в час ночи.
— Э, бират, слющай, каробк-маробк
